Наказания розгами кадетов в России - статья Суворовского училища.

Наказания розгами кадетов в России - статья Суворовского училища.
Выпуск »» № 5, 2008 »» Дискуссионный клуб

Алексей Азовский. «МЕРЫ НЕПРИЯТНОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ...» (из истории кадетских корпусов )
Алексей Алексеевич Азовский, секретарь Ижевского суворовско-нахимовского клуба.


Вопрос о мерах взыскания, какие применялись при воспитании кадет - юношей, готовящихся встать в ряды защитников Отечества, представляет одну из самых интересных тем собственно военного воспитания.

В различные исторические эпохи военное воспитание чутко откликалось на педагогические пристрастия того или иного Государя, утяжеляя или смягчая воспитательный режим и меры наказания.
При рассмотрении вопросов, связанных с воспитанием в кадетских корпусах, нужно не забывать, что эти заведения жили в рамках воинского быта, военной дисциплины, которые в значительной степени отличались от быта и нравов гимназий и лицеев.

В данной статье сделана попытка рассмотреть только одну из многочисленных составляющих воспитательного процесса в кадетских корпусах, а именно «меры неприятного воздействия...». Несмотря на то, что в настоящее время сведения о наказаниях, и в первую очередь телесных, вряд ли могут иметь прикладное значение, все же любопытно проследить за борьбой последователей «кнута» и «пряника» при воспитании кадет.


В любом материале о старых кадетских корпусах, будь то обширный юбилейный сборник или незатейливые воспоминания о кадетских годах, всегда найдутся строки, а подчас и целые страницы, посвященные наказаниям, бытующим в ту или иную пору. В многочисленных книгах и статьях авторы с ностальгическими нотками описывают кадетское житье-бытье. Некоторые, и по прошествии полувека, не могут простить офицера-воспитателя, который несправедливо лишил его микроскопического пирожного, оставив «без сладкого», другие с гордостью повествуют, как, не дрогнув, отсидели в карцере на хлебе и воде.

Но в одном все рассказчики едины - они тщательно замалчивают о своем интимном знакомстве с кадетской розгой. Да, порка практиковалась, и весьма часто, но «горячие» получал не автор, а всегда кто-нибудь из друзей-однокашников. Наверное, в данном случае некоторую забывчивость мемуаристов можно понять и простить.
Особняком в «кадетской» литературе стоит, кажется, только А.Куприн. В повести «На переломе. Кадеты» он описывает порку главного героя книги, Буланина. Повесть была опубликована в 1909 году. И только много лет спустя, уже по возвращении в Россию из эмиграции, Куприн рассказал, что Буланин - это он сам в бытность воспитанником 2-й Московской военной гимназии, и все события, описанные в повести, в том числе и порка, происходили с ним в действительности. Кстати, совсем недавно появился телефильм «Юнкера», снятый по мотивам произведений А.Куприна. В одной из серий показаны и злоключения кадета Буланина.

Впрочем, на наш взгляд, рассказ о наказаниях в кадетских корпусах необходимо предварить кратким описанием дисциплинарных взысканий, применяемых в российской армии. Это поможет сравнить положение дел с телесными наказаниями в армии и кадетских корпусах с петровских времен и до конца ХIХ века.
Кадетские корпуса напрямую нельзя отнести к военным структурам, но, являясь военно-учебными заведениями, они в организации воспитательного процесса строго придерживались приказов и инструкций, разрабатываемых Главным управлением по делам военно-учебных заведений. Кому приходилось тяжелее в те далекие времена, будущим офицерам-кадетам или солдатам с матросами, судите сами.

Одно не вызывает особых сомнений. Офицеры, взращенные в корпусах с помощью розог, вряд ли будут особо мучиться вопросом «бить или не бить?» при воспитании своих подчиненных солдат.
Так что ой как небезобидны эти розги, свистевшие в провинциальных и столичных корпусах Российской империи на протяжении многих лет.

ГЛАВА I
Понеже офицеры суть солдатам,
яко отцы - детям.
Резолюция императора Петра I.


Три столетия назад Петр Великий приступил к созданию регулярной армии и флота российского, отвечающих требованиям времени.
Многое приходилось начинать с нуля. В те годы стали появляться первые уставы, наставления, регламентирующие армейскую жизнь. В 1720 году в Санкт-Петербурге вышла «Книга Устав морской», из которой, к примеру, можно узнать «о почтении капитана на корабле, о поступках по указам и о команде над подчиненными» или «о чищении и мытье корабля и открывании окон, и того смотреть караульным офицерам» и о прочих, не менее полезных вещах.

Столь серьезный документ не мог пройти мимо мер, направленных на поддержание воинской дисциплины и порядка. Видимо, и в те далекие времена кое-кто не хотел служить с должным усердием и послушанием. Для них имелись в уставе соответствующие статьи, в частности 53-я, гласящая: «Если кто свой мундир, ружье проиграет, продаст или в заклад отдаст, он имеет в первые и в другой раз жестоко кошками порот и выплатою утраченного наказан, а в третье расстрелян или на галеру сослан быть».

Да и в просвещенной Европе наказания за воинские преступления были ничуть не мягче. Как не вспомнить слова Фридриха Великого о том, что прусский солдат должен бояться трости капрала сильнее, нежели неприятеля.

Воинская дисциплина была производным от нравов и воззрений того времени, держалась на жестокости воинских наказаний, чувстве страха. Это вполне соответствовало общественному быту, проникнутому началами крепостного права, школьному воспитанию, в котором розга исправляла строптивые характеры и вразумляла тупые головы.

Говоря о тяжести воинских наказаний того времени, нельзя не упомянуть об императоре Павле I, который был последовательным сторонником телесных наказаний при воспитании солдат. Но он требовал, чтобы и в этом отношении строго соблюдался закон. «За жестокое обращение», «за неумеренные побои», «за жестокое наказание» виновные не только исключаются из службы, но и отдаются под суд.

В качестве иллюстрации уместно привести один из приказов, подписанных Павлом I.

«...Гусарского Кишинского полка майор Петцольд за жестокое с нижними чинами обращение и неумеренные побои, от коих нижние чины делали побеги, исключается из военной службы с отобранием патентов».

Одно из самых тяжелых телесных наказаний - щпицрутены, «гонение сквозь строй» – при Павле было определено уставом и, скорее всего, было менее жестоким, нежели в последующие времена.
Устав 1797 года требовал: 1) чтобы люди 3-й шеренги вступали в 1-ю и 2-ю шеренгу, то есть при экзекуции люди стояли еще теснее, чем в строю, а потому размах удара не мог быть велик; 2) сломанные прутья не заменялись новыми и, главное, 3) наказуемый не был привязан к ружьям, его не вели связанного, а он «бежал» меж шеренгами.
Что и говорить, весьма «гуманный» документ!

Но в дальнейшем положения устава еще ужесточаются. Неглупый артиллерийский генерал граф А.Аракчеев вошел в историю России в первую очередь не как реформатор русской артиллерии, а как идеолог и основатель недоброй памяти военных поселений, в которых процветала жестокая палочная дисциплина.

Шли годы. Но даже во времена императора Николая I в отношении воинской дисциплины существовало мало отличий от эпохи Петра I. Один из историков характеризовал этот период следующим образом: «...В минувшие времена телесное наказание розгами считалось взысканием, налагаемым властью начальника без суда. Число ударов было не определено и предоставлялось личному усмотрению каждого начальника»[1].

Только эпоха 60-х годов ХIХ века, называемая у нас «эпохой великих реформ», радикально изменила положение в вопросах воинских наказаний. Достаточно упомянуть об отмене 17 апреля 1863 года телесных наказаний без судебного приговора, а также щпицрутенов и кошек во флоте. Но заветы старины и привычка к рукоприкладству продолжали бытовать в российской армии. Полны сочувствия и боли душевной к страданию человека в серой шинели повести и рассказы Л.Толстого, К.Станюковича, А.Куприна. Быть может, излишне суровые армейские нравы и подтолкнули их уйти в отставку совсем молодыми?
В завершение краткого обзора телесных наказаний в русской армии следует отметить, что некоторые категории солдат были освобождены от порки. В частности, солдаты, награжденные знаком отличия военного ордена, который в 1813 году был официально переименован в Георгиевский крест, получали ряд льгот: «...освобождение от телесных наказаний, повышение жалования на одну треть, освобождение от податного сословия»[2].

Российская армия не отличалась, как правило, какой-то особой жестокостью к своим солдатам по сравнению с армиями европейских стран. В той же Англии телесные наказания в армии и во флоте традиционно были куда суровее.

Последнее, по нашим сведениям, упоминание о порке в русской армии относится к периоду Первой мировой войны. Известный генерал граф А.Игнатьев пишет в своей книге «50 лет в строю» о том, что в русской пехотной бригаде, воевавшей на Западном фронте бок о бок с французами, практиковались телесные наказания нижних чинов. Из-за невозможности в условиях военного времени, тем более находясь в чужой стране, отправлять солдат под арест гауптвахту заменили поркой розгами.

Но все-таки последнее слово в употреблении розог в армии принадлежит, слава Богу, не России.

Журнал «Красноармеец и краснофлотец» в номере от 1 января 1930 года опубликовал небольшую заметку о порке в венгерской армии. Приведем ее полностью:

«Венгерский парламент выработал недавно закон, вводящий в армии телесное наказание розгами. Согласно этому закону, наименьшее число ударов, которое могут получать солдаты, установлено в 25, наибольшее - в 60. Наказание, однако, может несколько раз повторяться. Порка обязательно должна происходить публично, в присутствии других солдат. При порке должен присутствовать врач, на обязанности которого лежит забота о том, чтобы порку можно было довести до конца. Наказание розгами, по постановлению венгерского правительства, преследует цель «воспитать солдат в патриотическом духе».

Закон о порке в венгерской армии является первым законом, который открыто вводит в быт армии телесное наказание как способ воздействия на солдат».

Как долго венгерские офицеры воспитывали в своих солдатах «патриотический дух» столь нетрадиционным способом, к сожалению, неизвестно.

И пора уже переходить к делам чисто кадетским.

ГЛАВА 2

...Учение доброе и основательное есть всякой пользы Отечества аки корень, семя и основание.
Петр I

Система военного образования в России, как и многие другие преобразования, связаны с именем Петра I. Сознавая необходимость комплектования нарождающейся регулярной армии офицерами из российского дворянства, Государь, как обычно, предпринял скорые и действенные меры.

Первой военной школой в России, вероятно, можно считать школу при бомбардирской роте Преображенского полка, основанную в конце ХVII века. А в 1701 году в Москве была учреждена школа «математических и навигацких, то есть мореходных, хитростно искусств учения», известная как Навигацкая школа.

Школа комплектовалась из «детей дворянских, дьячих, подьячих, из домов боярских и других чинов, от 12 до 17-летнего возраста, добровольно хотящих, иных же паче и с принуждением»[3].

Несмотря на обещанные царем милости, дворяне, как могли, уклонялись от посылки своих детей в школу. Не помогали и жестокие к ослушникам меры. Вакантные места вынужденно заполнялись детьми разночинцев.

Среди преподавателей Навигацкой школы был и Леонтий Магницкий - один из образованнейших людей своего времени. В 1703 году увидела свет его знаменитая «Арифметика...». Но основную массу учителей составляли иностранцы, подчас не знающие русского языка.

В 1711 году, когда число школьников перевалило за 500, для наблюдения за ними было велено набрать из учеников же «десятских добрых людей, и всякому из них смотреть в своей десятке или отделении, чтобы школьники не пьянствовали и от школы самовольно не отлучались, драк ни с кем и обид не чинили»[4].

Дисциплина в школе поддерживалась суровыми по нынешним меркам наказаниями и денежными штрафами. Инструкция предписывала «учиться не леностно, а которые обучаться будут лениво и другие всякие предерзости чинить, таких наказывать: бить батогами, а которые явятся в разбое и буянстве, и в других важных воровствах, таких отдавать к гражданскому суду, куда надлежит».

Правда, учитывая юный возраст школяров, батоги заменялись иногда розгами или кошками[5].

Наверное, здесь уместно разъяснить, что представляли собой ныне забытые орудия наказания.

«При наказании батогами виновного клали на землю лицом вниз; один служитель садился ему на ноги, другой на голову, обхватив коленями его шею. Каждый из них брал по два прута толщиной в мизинец и били по спине и задней части виновного...»[6].

Кошка же представляла собой плетку-многохвостку, сплетенную из пенькового троса. Чаще всего кошка состояла из девяти косичек, каждая из которых заканчивалась узлом. Кошка, как правило, не выходила из флотского обихода. Порка кошкой была очень суровым телесным наказанием. Обычно на теле провинившегося после нескольких ударов появлялась кровь, так как узлы, туго затянутые на концах косичек кошки, быстро прорезали кожу.

Один из историков прошлого заметил по поводу наказаний, применявшихся в те времена: «Выносить нещадные наказания, нельзя отрицать, было больно, но отнюдь не стыдно, потому что могли сечь и учителей»7. Этот факт являлся некоторым утешением для проштрафившихся воспитанников. А учителя могли нещадно выпороть за двукратное уличение во взятке.

Можно сказать, что слова «бить» и «учить» воспринимались в Навигацкой школе как синонимы. О методах воспитания в первых русских военно-учебных заведениях с полной определенностью рассуждать трудно, так как эти вопросы в те времена специально не рассматривались. Воспитание, скорее всего, сводилось к надзору за неукоснительным выполнением правил и инструкций, в случае нарушения которых воспитанников подвергали жестоким телесным наказаниям наравне с «нижними чинами». Архивные документы этих военно-учебных заведений пестрят такими приговорами, как «прогнать шпицрутенами через полк шесть раз», «бить при собрании инженерных учеников розгами» и т.п.

Многие преподаватели-иностранцы недостаток своих знаний возмещали непомерной жестокостью. Был случай, когда один из воспитанников Морской академии даже пожаловался Петру I на то, что директор академии француз барон Сент-Илер бил его в присутствии всех «академистов».

Да и свои, отечественные «педагоги» были скоры на расправу. Об одном из таких учителей упоминал в книге «Записки, написанные в 1771 г.» бывший ученик Артиллерийской школы майор Данилов: «Обучали без малейшего порядка; секли лозой немилостиво. Великий недостаток в оной школе состоял в учителях. Принуждены были взять в школу колодника и смертоубийцу штык-юнкера Алабушена. Это был человек пьяный и вздорный».

К числу неудачных приемов, практиковавшихся в школах, была попытка некоторых учителей поручать занятия с младшими воспитанниками старшим. Это приводило к снижению успеваемости и притеснению младших со стороны импровизированных наставников. «Были случаи истязаний младших учеников старшими. Так, в 1737 году кондуктор Минау, уже известный нам по одному делу, двух младших учеников, братьев Савельевых, за жалобу их на него отцу засек «по своему усмотрению» до такой степени, что несчастные едва добрались домой и слегли в постель. За это жестокий «педагог» был отдан под военный суд»[8].

Вплоть до восшествия на российский престол Екатерины II в военных школах и кадетских корпусах процветали суровые телесные наказания. Не выдерживая палочной дисциплины, воспитанники и кадеты убегали из заведений. Их возвращали и подвергали еще более жестоким взысканиям. Так, в 1740 году 15-летнего ученика Инженерной школы за вторичный побег было велено «бить школьными плетьми и содержать скованным впредь до нового указа»9, продолжая все же держать его в школе для учения.

В указе Главной канцелярии Инженерной конторы, в которой был сосредоточен надзор за всеми военными школами в Петербурге, приводится другой случай, когда к ученику чертежной школы за ложное сказанное «слово и дело» начальником школы был применен указ 1730 года, согласно которому лжесвидетеля прогнали шпицрутенами через все наличное число учеников школы 3 раза, но не исключили его из школы.

В 1731 году императрицей Анной Иоанновной было учреждено качественно новое, более высокого уровня военно-учебное заведение - Корпус кадетов шляхетских детей. Но поначалу побеги продолжались и из корпуса. В мае 1733 года по Высочайшей резолюции на докладе графа Миниха, вводится наказание за побеги кадет из корпуса, а именно: за первый побег - отсылку для учения с солдатскими детьми в гарнизонную школу на полгода, а за вторичный побег - до трех лет10, причем, по отбытии наказания бывшие кадеты вновь возвращались в кадетский корпус. И только за третий побег кадета после телесного наказания отправляли в солдаты или матросы «без выслуги».

Но, к счастью для кадет, не за горой уже были новые времена - наступал век Екатерины Великой с ее гуманными взглядами на воспитание.

Граф Шувалов, Бецкой, Ангальт принесли в военное воспитание совершенно другие начала, отвечающие требованиям времени.


ГЛАВА 3

Последуем природе, давшей человеку
стыд, вместо бича, и пускай самая
большая часть наказания будет
бесчестие...
Екатерина II

Неразбериха в деле поощрения и наказания кадет постепенно заменяется определенной системой. В частности, с 1736 года в корпусе заводят «списки кадет, подвергшихся за какие-либо проступки взысканиям, и начальствующие лица более внимательно начинают относиться ко всему, что может иметь благотворное влияние на нравственное и умственное развитие питомцев корпуса»[11].

Подобный же подход вводит в Артиллерийской и Инженерной школах генерал-фельдцейхмейстер граф П.И. Шувалов, который в 1760 году объединяет эти школы в единое учебное заведение.

Короткое царствование Петра III замечательно тем, что, несмотря на увлечение прусскими порядками, он, исходя из гуманного взгляда на личность человека, отменил для нижних чинов наказание батогами и кошками, заменив его наказанием шпагой и тростью, «как менее роняющее высокое назначение солдата».

Педагогические воззрения императрицы Екатерины II и ее сподвижников, в первую очередь генерал-поручика Бецкого, выразились особенно рельефно в «Новом уставе сухопутного кадетского корпуса», Высочайше утвержденном 11 сентября 1766 года.

В Уставе, состо�